Ну и что, что тролль[СИ] - Д Кузиманза

— Так что же? — с нажимом сказала Ингигерда.

— Чесслово, не знаю. В смысле — не знаю, откуда знаю. Ох, жарко, пошли под деревья! Так вот, очень правильный вопрос ты задала. Мне как-то и в голову не… Я временами удивлялся, а потом забывал…

— Ты можешь говорить яснее?

— Яснее, яснее! Легко тебе спрашивать! У меня в голове никак не сложится… а ведь несколько раз я замечал, но то одно, то другое мешало… кто-то новый появлялся… Эй, Готфрид, а где твои шмели?

Готфрид скосил глаза сначала на одно, потом на другое плечо:

— Не знаю. Не заметил. Рапид, а где шмели?

— Не знаю, — равнодушно ответил тролль. Он стоял в сторонке, облокотившись на дубину, и смотрел куда-то в даль.

— Почему не знаешь?

— Нет информации.

— Послушайте, — перебила их Ингигерда. — Это событие, конечно, странное, и нужно его взять на заметку. Но давайте не отвлекаться от моего вопроса! Айвен, ты сказал, что несколько раз замечал, что что-то знаешь. Что — "что-то"?

— А на ходу разговаривать нельзя? — спросил Ивар. — Мне ужасно жарко, а вам?

— Пошли, — кивнула Ингигерда. — Так как, Айвен?

— Я знаю, — пробормотал тот. — Я знаю о каждом из вас. Как будто вы рассказывали мне… по очереди… о своей жизни… Только я не знаю, о жизни здесь, внутри "Призрака", или наяву?

— И я тебе рассказывала?

— Да.

— Что?

Айвен открыл рот, потом закрыл и смутился:

— Это личное… может быть, тебе не хотелось бы.

Глаза Ингигерды сверкнули, когда она широко их раскрыла.

— Ни дьявола у меня нет теперь личного, — закричала она, и все, даже тролль, вздрогнули: они так привыкли к ее сдержанности и хладнокровию. — Ничего личного, если каждый может залезть мне в башку и превратить в сказочную старуху! — лицо ее пошло красными пятнами, жилистая шея пугающе напряглась. — Говори сейчас же!

— Говорю, говорю, — торопливо сказал Айвен. — Вот, уже говорю… минуточку, у меня даже мысли куда-то… нет-нет, не нужно кричать, я говорю. Ты сядь, успокойся… Да сейчас, я уже говорю…

Они как раз вошли в не слишком густую, но все же тень кривых и скорченных деревьев. Под деревьями лежали несколько камней, как будто специально перенесенные сюда. Нет, явно это место кто-то приспособил для привала — тут же гаходились остатки костра, и судя по количеству пепла и угольков пользовались костром множество раз.

— Вот что, — сказал Готфрид. — Ингигерда, я тебя понимаю, но вдруг появятся аборигены? Пусть Айвен объяснит нам, что здесь и как, согласна?

Она кивнула.

— Это Катакомбы, — объяснил Айвен. — В здешнем мире сюда отправляют тех… тех… ага, тех, от кого хотят избавиться. Пришивают им какое-нибудь дело и — в Катакомбы. Но сюда отправляют и настоящих преступников. В Катакомбах несколько секторов, мы в секторе для убийц. Ну, и есть охотники, которые на тех, кто в Катакомбах обитает, охотятся. Но охотники за жертвами не ходят, не гоняются. Для этого специальные башни, для лучшего обзора. Хотя и правила есть: можно охотиться только с помощью огнестрельного оружия. Вот так, примерно.

— Значит, этот мир не фэнтезийный? — уточнил Иво.

— Кажется, нет. О магах и драконах не слышал. Техника у них тут развита, космические путешествия. Пока не попадешь в Катакомбы, очень даже неплохо.

— А из Катакомб выбираются?

— Да, бывали случаи, знаю. Но вся сложность в том, что охотничьи башни поставлены на выходах из секторов.

— Славненькая перспективка, — испуганно сказала Тилли.

— А чего ж? — пожал плечами Готфрид. — Со времен Шекли, что ли? Или не он это первый сочинил?.. Неважно, главное, что для книг, игр и фильмов это — модная тема.

— А теперь мой вопрос, — упрямо напомнила Ингигерда.

— Да-да, — Айвен сосредоточился. — Ты студентка и волшебница. Все узнала от матери, она учила тебя магии, но из-за магии и погибла. Еще ты умеешь гадать на картах и гадала одному человеку, которого…

— Хватит, — Ингигерда схватила его за руку. — Ты знаешь, да, — по щекам ее скатились слезинки.

— Прости, что напомнил.

— Ничего… так нужно…

— Волшебница? — переспросил Готфрид. — Я не понимаю — ты серьёэно?

— Да, — она взглянула на него с вызовом.

— Ну, в смысле, так себя называешь. Сейчас модны всякие шаманы, маги. То порчу снимают, то карму чистят, но денежки берут приличные.

— Я настоящая волшебница! Денег никогда не брала!

— Да успокойся. Я просто подумал: в моей реальности магии не было.

— И в моей, — сказал Айвен.

— И в моей тоже, — кивнула Тилли.

— А в моей в газетах печатают рекламу магов и всяких ведьм, — сказал Ивар. — Но, по-моему, это сплошное враньё.

— Враньё, — согласился Иво. — Нет, если гипноз там, то я понимаю, внушить можно все. Как нам сейчас. Но чтоб — раз! — и перед тобой из воздуха готовый обед появился… нет, такого нет. А карму не пощупаешь и не съешь!

— Обед я из воздуха приготовить не сумею, только цветы или драгоценности, — сердито ответила Ингигерда. — Но могу предсказать судьбу. Или изменить её — но это не всегда.

Она резко повернулась к троллю, который усердно полировал дубину какой-то тряпкой:

— Рапид, почему Айвен знает все о нас?

— Нет информации, — ответил тролль, не отрываясь от свого занятия.

— А скажи… — она чуть замялась, явно подбирая слова. — Ответь: то, что Айвен о нас знает, — это из реальности?

— Не понял, — буркнул тролль.

Айвен покачал головой:

— Что ты от него хочешь, это же машина. Откуда он может знать, что реальность, а что нет? Но если бы и знал, то на твои вопросы у него ответов нет.

— А откуда мы знаем? Вот смотри, имен почти не помним, в событиях жизни сомневаемся, а ты точно помнишь, как тебя зовут, помнишь о Рапиде…

— Но Рапид сам признался и себя назвал, — перебила Ингигерду Тилли. — Ой, Алексей, ты что?

Все с тревогой смотрели на Айвена, который вдруг обхватил голову руками и сложился почти вдвое.

— Тебе плохо? — положил ему руку на плечо Готфрид.

— Паршиво!

— Где болит?

— Нигде. Чувство такое — безнадега.

— Почему? — вырвалось у всех почти одновременно.

Он поднял голову:

— Потому что в этом мире, здесь, я тоже работал с биокомпьютером Рапидом. И я уже не знаю, что настоящее, что — нет. И был ли доцент и его "Призрак"?

Иво прищурился. Готфрид шепотом ругнулся. Ингигерда закрыла глаза. Тилли потихоньку заплакала. Ивар усиленно морщил лоб.

— Рапид, время, — Айвен вдруг вскочил на ноги и уставился на тролля.

— Десять часов шестнадцать минут, восьмое, дуодецембер, сто тридцать четвертый год, — ответил тролль, любовно осматривая дубину.